Михаил Александрович Врубель «Полет Фауста и Мефистофеля», 1896
Третьяковская галерея, Москва
Модерн
Это изображение входит в цикл панно, исполненных для готического кабинета А.В. Морозова в Москве. Античный мир, средневековые рыцарские легенды составляют круг предпочтительных тем в декоративных фантазиях Врубеля. В оформлении двух особняков морозовской фамилии (С.Т. Морозова на Спиридоновке и А.В. Морозова в Подсосенском переулке) Врубель выступал в содружестве с самым значительным архитектором московского модерна Ф.И. Шехтелем. В творчестве обоих мастеров завещанная романтизмом и укрепившаяся в эпоху эклектики эстетическая веротерпимость, искусство перевоплощения, игра образами разных стилей достигают изощренной виртуозности. В Полете Фауста и Мефистофеля барочная турбулентная складчатость соединена с готической заостренной угловатостью и колючестью. При плоскостно-орнаментальной стилизации формы сцена полета поразительна безошибочной зрительной точностью в изображении сложной конфигурации в сложном перспективном ракурсе. Все зрелище кажется вырисованным языками дыма и пламени, взвившегося вверх из правого нижнего угла картины. Сюда притянут плащ Фауста, словно только что оторвавшийся от цепких колючек репейника, с которыми почти соприкасаются оконечность меча и носок сапога. Эти соприкосновения приходятся точно на линию горизонта, то есть на уровень зрения наблюдающего эту сцену зрителя. Присутствие зрителя в этой точке изображения обнаруживается взглядом Мефистофеля, который скосил глаза именно сюда, в этот угол композиции, как будто бы здесь шевельнулся не только куст репейника, но и спрятавшийся незримый очевидец. Неоднократно декларированная Врубелем забота о точности детали делает из этого фантастического видения действительно увиденную и засвидетельствованную очевидцем сцену. Пунктир вместо непрерывной линии сообщает контуру характер стремительной скорописи, как если бы это был репортажный набросок с места событий. А вместе с тем это похоже на нитяной стежок на вышивке, но также и на растворенные в мерцающем свете переплеты витража, тогда как блеклая цветовая гамма в необычайно изысканном сочетании оттенков пепельно-серого и розового напоминает одновременно выцветший гобелен и фактуру старых фресок.
